Заболевания нервной системы

Вы рассказывали, что однажды вам довелось работать в команде с европейским профессором в иммунологической лаборатории. И он заметил: «Если надо четко выполнить какой-то сложный технический протокол и приложить к этому все усилия для его реализации, тогда приглашают специалистов из Китая. А вот если лаборатория в тупике и исследователи не знают, как решить сложную научную проблему, то таких специалистов ищут в России. Этот кто-то, кто приедет из России, что-нибудь обязательно придумает и сдвинет проблему с мертвой точки.» Прокомментируйте это замечание и расскажите о приоритетных российских открытиях в области неврологии.

Наверное не все согласятся, но существуют определенные психофизические особенности, живость ума, присущие ученым той или иной страны. Если говорить о нашей стране, то, безусловно, мы переживали сложные времена в нашей науке, и необходимость находить верное, яркое решение была продиктована жизнью. Большое количество ученых, к сожалению, уехавших в другие страны и сделавших там замечательные открытия, подтверждает эту мысль. Но наша наука развивалась и в советское время, и сейчас развивается. Несколько ярких примеров, приоритетных достижений в мировом плане наших неврологов, специалистов смежного профиля я могу назвать. Например, впервые в мире возможность внутрисосудистого доступа при проведении операции на сосудах мозга при аневризмах была предложена в Институте нейрохирургии им. Бурденко в нашей стране академиком Сербиненко, который внес огромный вклад в развитие эндоваскулярной хирургии аневризм головного мозга. В нашем центре профессор Вячеслав Владимирович Переседов впервые в мире соперировал мозг, не рассекая, а вводя под контролем сложной системы координат в нужное место клипсу, заложив ее на артериальную аневризму, и прекратил доступ крови к ней. Стоит вспомнить о методе стимуляции мозга, который столь активно развивается во всем мире. Его пионером была Наталья Петровна Бехтерева в начале 70-х годов, написавшая статью, где был предложен некий прототип мозгового стимулятора. То, чем мы сегодня широко пользуемся, называется хирургическая нейромодуляция мозга. Первые эпидемиологические исследования сосудистых заболеваний в мире, подчеркну, были проведены академиком Шмидтом, в нашем НИИ неврологии в начале 80-х годов. А сейчас во всем мире регистр инсульта — это настолько привычная вещь, которая, будто бы, была с нами всегда. А начиналось это в нашей стране. Таких примеров множество, и даже сегодня в такие непростые времена мы продолжаем работать. Целый ряд препаратов, в том числе геннотерапевтических, которые сегодня испытываются в нашей клинике, это продукт совместной работы нескольких отечественных научно-исследовательских институтов. Безусловно, это все имеет большое значение.

Насколько я знаю, Научный центр неврологии — это региональный центр ВОЗ по нейронаукам и, обладая достаточно современной исследовательской и диагностической базой, он не уступает крупнейшим зарубежным центрам аналогичного профиля. О сегодняшнем дне Научного центра неврологии расскажите нам, пожалуйста. Каковы ваши научные приоритеты, чем вы сейчас занимаетесь?

Научный центр неврологии, в прошлые годы НИИ неврологии РАМН, безусловно был и остается крупнейшим ведущим научно-исследовательским учреждением в области неврологии в нашей стране. Центру исполнилось недавно 70 лет, то есть мы были созданы буквально в предпобедные дни, в конце апреля — начале мая 1945 года. Все это время наши исследования были посвящены, в первую очередь, изучению наиболее социально-значимых заболеваний нервной системы. Это инсульт, это нейродегенеративная патология, это критические состояния в неврологии. Это хирургия социально-значимых заболеваний — рассеянного склероза и ряда других проблем. И созданию новых технологий в диагностике, в том числе в ранней, в лечении, в реабилитации тяжелых пациентов, в профилактике заболеваний нервной системы. Почти уже 10 лет назад мы как ведущее клиническое учреждение в области неврологии соединились с не менее славным, соведущим учреждением в области фундаментальной нейронауки — НИИ мозга. Таким образом, решением президиума академии было создано уникальное учреждение, где под общим руководством работают специалисты в области клинических и фундаментальных нейронаук. Идея этого объединения была в том, чтобы обеспечить нашим клиническим исследованиям большую фундаментальную направленность, вывести их на мировой уровень. С другой стороны, обеспечить более быстрый период внедрения фундаментальных достижений в клинику. Речь о трансляции фундаментальных исследований в практику. Этот процесс шел не просто, есть масса очевидных и понятных проблем, но по ряду достижений мы достигли той цели, которая перед нами ставилась, когда президиум академии инициировал такого рода объединение. Поэтому сегодня мы, в этом плане, развиваемся как ведущий центр мира.

Хотелось бы сделать акценты на некоторых научных приоритетах института. Одно из направлений, которым вы занимаетесь — это ранняя диагностика дегенеративных заболеваний нервной системы. Что это за заболевания?

Нейродегенеративные заболевания— это один из самых страшных врагов человечества. Эти заболевания ассоциированы с пожилым возрастом. Проблема в том, что наш мозг — высокосложный орган, выполняющий уникальные функции, но нейроны мозга не делятся, это терминально дифференцированные клетки. В силу нейробиологии в пожилом возрасте эти клетки начинают гибнуть в тех или иных отделах мозга, вызывая заболевания, которые у всех на слуху. Болезнь Альцгеймера, болезнь Паркинсона и целый ряд других патологий. На сегодняшний день в мире ими страдает 30 млн. человек. Мы знаем, что продолжительность жизни неуклонно растет, это предмет нашей гордости, но, к сожалению, есть обратная сторона медали. По мере роста продолжительности жизни неизбежно растет число пожилых людей, которые страдают этими патологиями. Прогнозируется, что к 2025-2030 году это число увеличится вдвое. А к 2050, возможно, вчетверо. Это уже эпидемиологические заболевания, с которыми надо бороться решительным образом. Это болезни Альцгеймера, Паркинсона, лобно-височная деменция, болезнь Гентинктона, некоторые другие, более редкие формы. Что мы можем сделать сейчас в этой ситуации? Чем раньше мы вмешаемся в нейродегенеративный процесс, в процесс гибели нервных клеток, на самой зарождающейся стадии, тем успешнее мы будем бороться. Вся трагедия в том, что эти заболевания начинаются за много лет и даже десятилетий до того, как мы ставим клинический диагноз. У человека уже запущена программа гибели определенных клеток, а он еще 10-15 лет не будет об этом знать. Вот эту латентную стадию нужно обнаружить и применить определенные методы протекции — вот эта задача ставится в настоящий момент. И есть подходы к ее решению. Существуют биомаркеры патологического процесса— изменение экспрессии генов в крови, тонкие изменения биоэлектричекой активности мозга. Или особое функционирование нейронных сетей мозга, которое мы можем уловить с помощью магнитно-резонансной томографии. Есть определенные методы, позволяющие увидеть активность рецепторов или метаболизм мозга с помощью позитронно-эмиссионной томографии. Есть определенные нейрокибернетические, нейрофизиологические тесты на тонкую моторику, на движение глаз, на какие-то другие физиологические функции, которые могут позволить нам при том или другом заболевании с достаточной степенью уверенности диагностировать наличие проблем, уточнить диагноз с помощью соответствующих технологий, с помощью генетики, с помощью ДНК-диагностики и попытаться применить имеющиеся в нашем распоряжении методы лечение максимально рано.

В плане лечения неврологических заболеваний я бы хотела акцентировать внимание именно на клеточных технологиях. Много лет мы ждали закон по клеточным технологиям, который вот-вот должен быть принят, и тогда откроется широкая дорога для лечения многих серьезных неврологических заболеваний. Несколько слов о том, что такое клеточные технологии, какого закона мы ждем и что это даст?

Это действительно область, которая нас всех интересует. Несомненно, клеточные технологии — это возможность репарации, то есть замещения функций не только мозга, но и любых органов, тканей, перспективы в этой области крайне заманчивы. Уже давольно давно были открыты стволовые клетки — клетки, способные не только к самоподдержанию, самообновлению, но способные дать начало той или иной ткани. Казалось бы, проблема решена, и мы сможем лечить любые заболевания, но возник вопрос, а где взять эти стволовые клетки? Стволовые клетки, которые мы можем получить из собственных органов и тканей, с кожи, они имеют ограниченный потенциал дифференцировки. Они не могут превратиться в любые органы. Получение стволовых клеток от эмбриона связано с проблемой забора материала, с проблемой этической, религиозной — возможно, неразрешимой сложности. До 2006 года возможность получения этих клеток, которые могут превратиться в любой орган, в любую ткань, была ограничена источником и, казалось, была в тупике. Но потом произошло одно событие — японские исследователи открыли так называемые индуцированные из собственных клеток кожи клетки, которые могут превратиться в стволовые с помощью определенных манипуляций. Это называется клеточное репрограммирование. И сегодня мы можем взять клетки кожи, заставить их превратиться в стволовые клетки, способные затем к превращению в любые органы и ткани, а потом из них получить нужные нам матрицы. Применительно к нашему центру мы получаем нейроны из клеток кожи конкретного пациента, не просто нейроны, а нейроны либо дофаминергические, которые секретируют медиатор дофамин, либо получаем другие, нужные нам клетки, и изучаем их. Для чего это нужно? Мы ставим три задачи. Первая — это на культуре нейронов самого пациента изучать механизмы развития заболеваний этого больного на молекулярном уровне. Это уникальная возможность — такая персонализированная неврология. Вторая — подбор лекарственных препаратов на этой уникальной клеточной матрице для данного конкретного пациента. Поскольку его собственные клетки, полученные из клеток его кожи, могут по-разному реагировать на те или иные нейропротекторы и другие препараты. Третья задача — это возможность, для осуществления которой мы с нетерпением ждем принятия этого закона — это нейротрансплантация. Мы можем эти же нейроны, полученные от самого пациента и дифференцированные в нужный нам подтип нервных клеток, вернуть обратно в мозг с помощью сверхточной техники, например, при болезни Паркинсона, ввести в те отделы, которые нуждаются в медиаторе дофамине, которого не хватает. И эти клетки не будут отторгаться организмом, потому что генотип у них идентичен с исходным. Это клеточный уровень нейротрансплантации, он будет реализован в клинике. Мы ждем определенных моментов решения вопросов безопасности, законодательных актов и т.д. В экспериментах этот подход работает. У нас замечательные результаты на животных, на крысах с моделями паркинсонизма и других заболеваний. В мире делается то же самое. И как только созреет законодательная база, по прогнозам это произойдет в ближайшие 3-5 лет, мы будем готовы практически реализовать это в клинике.

А пока развиваются и уже активно клинически применяются другие методы— это, например, нейромодуляция. Суть метода в том, что под кожу и не только под кожу, например, в область мозга, больному с тяжелыми неврологическими патологиями имплантируют некое устройство. И дальше он как бы сам собой может управлять. Несколько слов об этом скажите, пожалуйста. Какие болезни вы лечите с помощью нейромодуляции? Насколько это серьезное вмешательство, и насколько оно может быть безопасным?

Нейромодуляция — это очень широкое понятие. Очень интересное и очень яркое. Широкое определение нейромодуляции — это возможность целенаправленного функционального воздействия на те или иные ключевые релейные отделы головного мозга, дисфункция которых лежит в основе развития той или иной патологии. С помощью нейромодуляции мы перенастраиваем многоуровневые нейронные сети для того, чтобы вернуть нормальный ритм, нормальное взаимодействие этих отделов. Она бывает инвазивной и неинвазивной. То, о чем вы сказали — это инвазивная нейромодуляция. Мы вводим электроды в определенные ядра головного мозга с помощью тончайшей техники либо вводим электроды в область спинного мозга и стимулируем соответствующий отдел. Можем вводить устройство для введения лекарственных препаратов с помощью мини-насосов под кожу или непосредственно в желудочно-кишечный тракт. Это инвазивный способ нейромодуляции. Все они существуют и развиваются и в нашей стране в том числе. Эти операции и воздействия проводятся по квотам по специальной программе. Но есть и неинвазивные методы нейромодуляции. Когда мы можем воздействовать на активность различных отделов мозга, не прибегая к хирургическим манипуляциям и оперативным вмешательствам. Например, транскраниальная магнитная стимуляция. С помощью специального устройства мы производим магнитную стимуляцию определенной области мозга через кости черепа, через скальп. Это производится и в клинике, и в экспериментальных исследованиях. Под тем местом, где производится стимуляция, генерируется электрический ток, таким образом нейроны начинают работать, замыкается потенциал действия и т.д. Это очень мощный метод воздействия, тем более с появлением на практике навигационной магнитной стимуляции, когда мы можем с помощью введения в компьютер данных МРТ больного резко повысить точность стимулируемого участка мозга, обнаружение его, таким образом воздействуя на очень тонкие звенья развития патологии. Когда это работает? В неврологии доказано действие магнитной стимуляции при таких заболеваниях, как, например, депрессия, это колоссальная проблема общества, ей страдают миллионы людей в мире. Есть много работ по лечению эндокринных заболеваний. Например, ожирения. Наш центр активно приступает к программе лечения таких пациентов. Есть определенные результаты при болезни Паркинсона, при дистонии, то есть при двигательных расстройствах. Я полагаю, что эти методы будут активно развиваться в мире, в том числе и в области изучения нормальных функций мозга, например, функций памяти.

С 1977 года у меня синдром беспокойных ног, врачи прописывали препараты, которые дурманили, но проблему мою не решали. В 2014 году у меня возникли проблемы с глазами. Сухость, резь и прочее. Врачи отправили меня к неврологам. Связаны ли мои проблемы между собой и как с этим справиться?

Действительно, есть такое состояние— синдром беспокойных ног. Звучит, быть может, не очень серьезно, но это реальный клинический диагноз. Другое его название — синдром Экбома. Это довольно распространенное заболевание нервной системы, которое характеризуется сложно формулируемыми мучительными ощущениями в ногах в форме зуда, ползания мурашек, неприятного прикосновения, внутреннего напряжения. Эти ощущения появляются в покое. Особенно в положении лежа. Человек не может уснуть, а когда он встает, расходится, все проходит. Это может быть проявлением других болезней, их надо искать. Гематологические расстройства, некоторые нарушения обмена железа могут его вызвать, он бывает и при болезни Паркинсона и при других заболеваниях. Но иногда он бывает идиопатический и не связан с какой-либо другой патологией. Очень жаль, что наша радиослушательница промучалась довольно много лет. При синдроме беспокойных ног, если он диагностирован неврологом или терапевтом, есть надежные методы лечения. Таким больным прописывают препараты дофаминергического рядя, не буду их называть, любой невролог их должен знать.

Сейчас будет к месту ответить на вопрос многих людей — а как попасть на лечение в ваш центр?

Клинический корпус нашего центра расположен по адресу г. Москва, Волоколамское шоссе д. 80. У нашего центра есть сайт http://www.neurology. ru, где можно найти всю необходимую информацию. Есть дополнительное помещение для амбулаторного приема в пер. Обуха д. 5 на Воронцовом поле. Процедура записи на прием и лечение стандартна для всех граждан Москвы. Для лечения есть возможность получить специальную форму для любого региона России, в которой должно быть написано, что пациент направляется для лечения в научный центр неврологии, все врачи это знают. Можно попасть на лечение в рамках квот на хирургические виды помощи. На все виды операций, на все виды специализированных вмешательств, для этого тоже есть свой порядок. Безусловно, есть возможность попасть на госпитализацию и на договорной основе. Все эти возможности мы реализуем, мы широко открыты для нашего населения, для людей со всех уголков страны и не только нашей страны. У нас огромный амбулаторный прием на базе двух центров в Москве, которые открыты с понедельника по субботу. Мы — государственное медицинское учреждение.

Очень много вопросов от слушателей приходят касательно старческой деменции. Это как-то лечится, корректируется? Можно чем-то тут помочь?

Давайте начнем с того, что деменция — это не болезнь, а синдром. Синдром, который означает снижение когнитивных, познавательных функций в такой степени, что у человека появляются серьезные проблемы в обычной жизни даже с выполнением простейших задач. А раз это синдром, то за ним мы должны производить поиск основного заболевания. Это первое, что я хотел бы сказать. Второе — это не возраст, и возраст — это не диагноз. Почему я об этом говорю? Потому что есть ведь ранние, преддементные формы нарушения когнитивной функции, и на этой стадии вмешательство медиков является наиболее эффективным. Если пациент приходит к врачу и тот, ссылаясь на возраст, говорит: «ну что же вы хотите, у вас возраст», это принципиально неправильный подход. Снижение когнитивных функций всегда есть определенный диагноз, который нужно поставить и попытаться помочь. Причин деменции много десятков, если не сотен. Из них примерно 15-20% всех случаев деменции могут быть обратимы. В том числе и с помощью хирургического вмешательства, если это нормотензивная гидроцефалия. Возможна заместительная терапия, если это дефицит витаминов или определенный гормональный сбой при некоторых формах патологии щитовидной железы. Это может быть какое-то инфекционное заболевание. А если речь о нейродегенеративном заболевании, той же болезни Альцгеймера, то при раннем лечении эффективны симптоматические методы лечения, это меняет течение болезни и улучшает качество жизни.

У меня сильно трясутся руки и голова, бывает дрожь во всем теле, я наблюдаюсь у неврологов, но они говорят, что еще рано обращаться по поводу болезни Паркинсона. Что вы мне скажете по этому поводу? У моей мамы и бабушки тоже тряслись руки, причем в основном тряслась одна рука.

Судя по вашему рассказу о дрожании рук и головы, о семейном анамнезе в трех поколениях, а также принимая во внимание тремор вашего голоса, у вас нет болезни Паркинсона. У вас заболевание, которое называется эссенциальный тремор. При болезни Паркинсона тремора головы не бывает. Это частая причина путаницы, даже в специализированных клиниках. Это заболевание длится не один год, и я даже подозреваю, не одно десятилетие. Если это так, то тем более диагноз очевиден. Вам нужно иное лечение, не то, которое проводится при болезни Паркинсона. Если нужно, обращайтесь к нам, приезжайте в наш центр, мы постараемся вам помочь.

Неврологические расстройства, как я уже сказала, сопровождают многие заболевания. Отчего страдает наш мозг? Такой глобальный вопрос. Токсины ли это? Экология? Может быть, на нервную систему как-то влияют многочисленные лекарства, которые мы употребляем при самых разных заболеваниях? Успокоительные, седативные, обезболивающие, антигистаминные. Очень интересный момент — насколько опасны препараты, преодолевающие так называемый гематоэнцефалический барьер? Это те, которые непосредственно затрагивают мозг. Таких лекарств нам выписывают очень много при самых различных заболеваниях. Так от чего же в

Мы частично говорили сегодня о том, что мозг — это вершина того, что создала природа, это высокоспециализированный уникальный орган. Если сложить все компьютеры мира в одну сеть, они по своей эффективности не будут превышать быстродействия работы мозга. При том, что мозг не перегревается, и для многочасовой эффективной работы ему достаточно чашечки сладкого чая. Но обратная сторона медали в том, что отсутствует последующее деление клеток, после того, как они развились. Поскольку они не могут позволить себе делиться, они должны все время выполнять свои функции. Все это приводит к тому, что этот орган очень ранимый. Это орган, который надо беречь. Мозг защищен от всей среды организма, вокруг него тот самый гематоэнцефалический барьер — это сложнейшая клеточно-сосудистая система, которая защищает мозг, его иммунную систему от всего, что находится в крови. Он очень тщательно фильтрует те вещества, которые должны попадать в мозг для осуществления его деятельности. Но иногда эти барьеры нарушаются и возникают проблемы. Что мешает мозгу жить? Что влияет? Да все то, что окружает нас. Токсины? Разумеется, есть целый ряд токсических синдромов, они хорошо известны. Специфические и неспецифический поражения. Несомненно, влияют и стрессы, потому что стрессы — это всегда возбуждение определенных отделов мозга. Это сбои ритмики, подъем артериального давления. Нейродегенеративные заболевания, о которых мы говорили, не были известны в эпоху до всемирной промышленной революции. Их не было, потому что не было тех токсинов, которые окружают нас сегодня. Считается, что начало этих заболеваний было положено на рубеже веков, означавших промышленную революцию. Что касается лекарственных препаратов. Разделим их на две категории. Первая — это препараты, которые мы применяем для лечения мозга и нервной системы. Они по определению должны проникать через гематоэнцефалический барьер, иначе они не подействуют. Важно то, чтобы эти лекарства были селективными и действовали только на те рецепторы, на которые необходимо, не затрагивая остальные нейроны. Сейчас довольно много селективных препаратов, поиск их продолжается. Осуществляется попытка посадить эти препараты на наноструктурные формы, чтобы они были максимально селективными. Вторая категория— препараты, которые мы применяем для лечения остальных заболеваний. Они иногда могут преодолевать гематоэнцефалический барьер и попадать в мозг. Этого желательно избегать, все препараты, которые мы применяем, должны применяться в минимально возможных дозах. Для этого многое делается, есть специальная наука — фармакокинетика, которая оценивает необходимые концентрации препаратов. Но иногда вещества препаратов, которые мы применяем для лечения других болезней, которые попадают в мозг, могут оказаться для него полезными! Доказано, что если человек при совершенно другом заболевании, например при заболевании суставов, много лет принимал нестероидные противовоспалительные препараты, то риск заболеть болезнями Альцгеймера или Паркинсона у него ниже. Потому что в основе развития этих двух болезней лежит иммунный механизм.

Как вы относитесь к навязчивой рекламе в СМИ обезболивающих средств? «Заболела голова? Прими лекарство— и иди на футбол!». Допустим ли прием анальгетиков без консультации с врачом?

Как любой врач и любой разумный человек я отношусь к этому отрицательно. Задумайтесь над ситуацией: заболела голова. Мы с вами прекрасно понимаем, что сам головной мозг болеть не может, в нем нет болевых рецепторов. Если у человека заболела голова — у него заболели либо мозговые оболочки, либо отреагировали рецепторы, которые расположены в стенках сосудов, в соединительной ткани и т.д. Это всегда говорит о каком-то неблагополучии. Если у человека это разовая проблема, то это одно. Если же есть регулярный болевой синдром, какой-то вид головной боли, который повторяется с определенной периодичностью и мешает человеку жить, учиться, работать, влияет на качество жизни, безусловно, это предмет для серьезного обследования. Тем более что многие формы первичной головной боли прекрасно лечатся сегодня. Это мигрень, это головная боль напряжения, кластерная боль. Кстати, купируется такая боль и с помощью методов нейромодуляции, а не только лекарственными препаратами.

По поводу мигрени пришел вопрос— какие современные методы кроме лекарств существуют? Есть ли способ радикального решения проблемы для человека с постоянными мигренозными болями?

Надо сказать, что мигрень — это заболевание молодого возраста, в первую очередь, молодых женщин. По мере взросления острота мигрени снижается. Кроме лекарственных препаратов, которые тоже совершенствуются, существуют другие подходы. Методы нейромодуляции развиваются и для лечения мигрени. Например, сейчас для тяжелых форм мигрени, которые трудно купируются препаратами, существуют методы стимуляции краниальных нервов. Стимулируя веточку определенных нервов за счет того возбуждения, которое пойдет по периферии в центральную нервную систему, в ту область, которая генерирует болевой синдром. Эти методы позволяют нам успешно бороться с этим заболеванием. Развивается магнитная стимуляция. Методы стимуляции постоянным током. Это все активно развивается, и здесь, несомненно, будут успехи.

Очень много вопросов касательно незначительной, на первый взгляд, проблемы. Шум в ушах, головокружения, очень часто люди пишут об этом. Расскажите, с какими заболеваниями может быть связан этот симптом, и как с этой неприятной проблемой справиться?

Говоря слово «головокружение», пациент вкладывает в него много состояний недомогания. Истинное головокружение— это когда как после карусели у человека все крутится перед глазами, ходит по кругу ходуном. Это одно дело. Когда у человека ощущение тяжести в голове, неловкости во время ходьбы, дурнота при запрокидывании головы — это не головокружение, а нечто иное, с чем надо разбираться отдельно. Основных причин несколько. Сосудистое заболевание головного мозга, недостаток кровотока. Особенно по системе позвоночных артерий. В этом случае надо провести УЗИ шеи и, возможно, придется провести консервативную терапию либо обратиться к хирургу. Это может быть заболевание внутреннего уха, болезнь Меньера, другие неприятные вестибулярные проявления. Там тоже есть свои подходы, вплоть до оперативного. Безусловно, шум в ушах и тяжесть могут быть проявлением таких банальных состояний, как астенизация человека. Усталость на фоне непомерной нагрузки, невысыпания, что нередко в наше время. В таком случае нормализация труда и быта, проведение общеукрепляющего лечения, физическая активность помогут преодолеть проблемы. Это может быть признак более серьезной развивающейся патологии, в том числе нейродегенеративной. Есть заболевания, которые сопровождаются пошатыванием, которую человек часто называет головокружением. Рецепт один — надо попасть к специалисту-неврологу. Хочу вам сказать, что в нашей стране система специализированной неврологической помощи работает очень хорошо. Люди знают, кто такой невролог. А вот, например, в США, чтобы попасть к неврологу, надо очень постараться. Там страдающие болезнью Паркинсона в половине случаев попадают к простому врачу. Но чтобы получить квалифицированную помощь, нужно идти к неврологу и обследоваться.

Вопрос о функциональных заболеваниях различных органов и систем.

Спастические запоры, дискенезия желчевыводящих путей, синдром раздраженной кишки, различные неврозы, невротические состояния, то есть пограничные состояния. Вегетососудистая дистония — врачи говорят, что под этим названием укрывается множество проблем. В данных случаях часто начинают лечить страдающий орган. Однако возникает вопрос — с какого конца правильнее подступаться? Ведь здесь же явно задействована нервная система, очевидны какие-то отклонения в ее работе. Лечите ли вы таких больных, и как?

Действительно, такие проблемы возникают не случайно. Это сложная вещь — междисциплинарное обследование пациента. Гастроэнтеролог, кардиолог, невролог — тут участвует много специалистов. Пациент может ходить из кабинета в кабинет, а помощь ему нужна комплексная. Здесь суть одна — в наше время на фоне той жизни, которую мы ведем, на фоне не всегда благоприятной экологии, нарушений иммунной системы частота возникновения дисфункции вегетативной нервной системы велика. Вегетативная компонента привносит свою лепту в клинику (проявления) огромного количества соматических заболеваний. Желудочно-кишечного тракта, сердца и т.д. Заподозрить это можно, так как обрамление жалоб у пациента становится другим. Несоответствие жалоб той патологии, которую мы видим, когда его обследуем. Есть препараты, которые корректируют дисфункцию вегетативной нервной системы. Здесь значительную роль, опять же, играет образ жизни, физическая активность, питание и т.д. Здесь есть определенная перспектива и для развития модулирующих методов. Иммуномодуляция, коррекция иммунной системы. Адекватная оценка тех проявлений вегетативной дисфункции, которые могли не попасть в поле зрения врача, например, артериальное давление, его ритм и пульс на протяжении дня.

По поводу артериального давления. Сейчас неврологи занимаются проблемой так называемой мягкой гипертонии. И оценкой функционального церебровоскулярного резерва. То есть существует некий церебровоскулярный резерв, который изматывается со временем. Этот резерв может быть израсходован при каких-то невылеченных формах артериальной гипертонии. Например, при гипертонии, характеризующейся скачками артериального давления, этот резерв быстро истощается. Расскажите об этом.

Артериальная гипертония — один из основных врагов человечества. Около 40% населения страдают артериальной гипертонией, поэтому с ней ведется беспощадная борьба и кардиологами, и неврологами, и врачами других специальностей. Артериальной гипертонии без вредных уровней показателей у здорового человека быть не может. Даже мягкая гипертония, она мягкая в кавычках! Потому что влияет на сосуды и приводит к повышению риска образования целого ряда осложнений в далекой или уже среднесрочной перспективе. Эта важно знать. Сейчас существует около десяти групп препаратов, весьма эффективно борющихся с артериальной гипертонией. Повышения артериального давления допускать нельзя, человек должен измерять свое давление и предотвращать патологически повышенный уровень, в этом заключается ключ к успешной профилактике многих заболеваний. Сосуды именно мозга имеют широкий динамический диапазон. Вне зависимости от давления мозг имеет относительно стабильный кровоток.У сосудов мозга есть система ауторегуляции, они всегда либо расслабятся, либо сократятся, чтобы обеспечить мозгу стабильный кровоток. Но при артериальной гипертонии эти механизмы начинают давать сбой, потому что стенка сосуда меняется определенным образом. Все заложенные природой механизмы начинают нарушаться. На фоне развивающегося при этом атеросклероза, который при артериальной гипертонии протекает хуже, стенка сосуда тоже меняется по-другому, и эта адская смесь приводит к нарушению сосудистых стенок на многих уровнях, от мелких сосудов до крупных, что в итоге приводит к срыву ауторегуляции кровотока, и любое колебание давления может стать фатальным. В этом суть проблемы с истощением резерва. В первую очередь нужно контролировать артериальное давление, контролировать липиды в крови, для этого есть определенные препараты. Надо регулярно обследоваться и наблюдаться, не стоит махать на себя рукой. Человек цивилизованный должен использовать все возможности современной медицины для контроля своего состояния.