Краткая история ухода за грудничками

Да, античное искусство врачевания и арабская медицина (позднее) добились определенных позитивных результатов, в остальном же вплоть до XIX века жители так называемых цивилизованных стран мало заботились о грудничках.
В античные времена детоубийство еще не было незаконным. Очень часто слабых детей продавали в рабство или подкидывали другим, что в большинстве случаев заканчивалось их смертью. Не только в Спарте, но и в несравненно более высококультурных Афинах государственные интересы официально не включали в себя заботу о слабых детях. Христианство принесло ряд улучшений в положение детей, хотя на практике от них было не так и много толку.
Первый христианский воспитательный дом был открыт в 787 году, второй — лишь 400 лет спустя. Введенное Папой Иннокентием III «окно для подкидышей» в воспитательных домах, где можно было анонимно оставлять нежеланных детей, действовало вплоть до XIX века, и сегодня общество вновь создает его аналог в виде пунктов анонимного приема подкидышей.
0 представителях медицинского сообщества прошлых лет тоже трудно сказать что-нибудь позитивное в этой связи, поскольку вплоть до того же XIX века среди них считалось ниже собственного достоинства специализироваться в педиатрической дисциплине. Показательным примером может служить опубликованная в XVIII веке книга с говорящим за себя названием «0 неподобающем для мужчин занятии принимать роды у женщин». Таким образом, мужчины-педиатры и мужчины-акушеры до XVII века были в меньшинстве и вызывали у своих коллег серьезные подозрения. Тот факт, что некоторые хирурги переодевались в женскую одежду, когда их просили помочь матери и ребенку в трудных родах, дает представление о гротескности ситуации. На этот раз причиной такого поведения была не столько церковь, сколько профессиональное чванство и предрассудки медиков. А более глубокая причина заключалась в том расхожем представлении, что ребенок, как, кстати, и женщина, немногого стоят. Указанное представление нашло свое отражение в законодательстве, которое не считало детей достойными защиты, в особенности если речь шла о девочках.
Тем не менее, в руках акушерок детям было ненамного лучше, чем в руках тогдашних незаинтересованных врачей, потому что и в их среде царили леденящие душу предрассудки и страшные техники. На протяжении долгого времени многие дети умирали от инфекций, занесенных в организм при подрезании уздечки языка, которое проводилось сразу после родов. Это членовредительство основывалось на убеждении, будто бы такая манипуляция является единственно надежным залогом того, что ребенок будет хорошо говорить. Столь же отвратительной была «поправка головы» сразу после родов, которая предполагала силовое воздействие на голову, а нередко и на другие части тела младенца. Считалось, что в процессе родов младенец приходит в неправильное положение и его нужно привести в порядок. Нередко такое отношение приводило детей не в порядок, а в могилу.

Одним из факторов, объясняющим чудовищную смертность матерей и младенцев, было инфицирование на почве недостаточной гигиены. Правда, поскольку в те времена о гигиене ничего не знали, говорить о ее недостаточности не совсем уместно. Царила невообразимая, связанная, в первую очередь, со стесненными жилищными условиями грязь, которой не придавалось ни малейшего значения.
Лишь с основанием первого детского госпиталя в Париже в 1802 году началась фактическая эра детской медицины. Пример Парижа подхватили, и повсюду начали учреждаться клиники: в 1830 году — в Берлине, в 1846 году — в Мюнхене. Вена стала столицей детской медицины в конце XIX века.
Несмотря на то, что детские клиники появились повсюду, положение детей изменилось мало, поскольку в стенах этих учреждений детская смертность была крайне высокой. За период с 1894 по 1897 год в берлинской клинике Шарите свыше 70% детей умерли, не достигнув и двухлетнего возраста. По данным главврача Шарите, которая, кстати говоря, являлась образцовым учреждением, за 1890 год на первом году жизни скончались 76,5% принятых в родильном отделении грудничков. Важную роль в этом сыграли как отсутствие гигиены, так и отсутствие любви и человеческого внимания. Показатель смертности новорожденных в клиниках колебался в пределах от 60 до 90%. В ряде клиник смертность грудничков, к которым не допускали матерей, была практически 100%-й, поэтому в клиниках старались избегать того, чтобы брать на лечение одних лишь детей.
В одном из крупных детских домов Берлина из 1000 отказных младенцев до года доживало лишь 124. В семьях ситуация складывалась иначе: из 1000 младенцев до года доживали 750. Эти числовые данные указывают, в частности, на то, какое значение для ребенка имеет пребывание рядом с матерью.
В связи с изложенным как минимум удивление вызывает тот факт, что и сегодня в ряде клиник матерям продолжают запрещать находиться рядом с ребенком. Последующие поколения будут анализировать это явление и писать об этом так же, как мы сегодня пишем о положении дел в XIX веке.
Хочется вновь упомянуть Игнаца Земмельвайса, который стал спасителем всего человечества после того, как заявил о себе как о спасителе матерей. Введенная им дезинфекция ознаменовала начало новой главы в истории медицины и родовспоможения. И если детская смертность в XVIII веке достигала 70%, в XIX веке — местами 50%, то сегодняшним 2%-м показателем мы обязаны, в первую очередь, заслугам Земмельвайса.
То, что представляется столь лапидарным в цифрах, плохо отражает бедственное положение, в котором находились женщины и дети тех времен. Женщин ценили мало, равно как и детей, — в особенности сильно это затронуло девочек. При этом речь шла не о какой-то особой проблеме в медицине, а об общественном отношении. Да, у этого времени была та медицина, которая ему соответствовала.