Становясь отцом: история Билла

Но я заметил, что матери и отцы подходят к воспитанию по-разному. Возможно, это так и должно быть. Различие создает у ребенка равновесие. Сегодня стереотипы менее определены, чем несколько десятилетий назад.

Отцы, разрешите с вами поделиться, как я трудился в качестве воспитателя с нашими тремя первыми детьми. Первые два ребенка появились в период, когда я учился на врача, а третий — в начале моей педиатрической практики. Я проникся сознанием приоритета карьеры перед всем остальным. Я вырос без отца, поэтому у меня не было никакой модели, демонстрирующей мне роль отца в раннем детстве. Кроме того, Марта была очень хорошей матерью. Я считал, что нет необходимости моего вмешательства в воспитание. Я планировал подключиться к нему, когда мальчики подрастут, чтобы с ними можно было играть в футбол. Большая ошибка!
Когда один из наших детей вел себя неправильно, моя реакция была либо чрезмерной, либо недостаточной, но Марта точно знала, что нужно делать. В большинстве случаев она реагировала правильно, и это давало результат. Она понимала, как воспитывать детей, а я нет. Поэтому она была главным воспитателем и кормильцем. Я также понял, что она была чувствительным воспитателем, потому что хорошо знала детей. Она кормила их, заботилась о них и чувствительно реагировала на плач. И дети интуитивно знали и уважали ее разум. «Как ты узнаешь, что им грозит опасность?» — спрашивал я Марту. «Я просто знаю», — отвечала она. Вывод был таков: «Не только родители развивают ребенка, но и дети развивают своих родителей. Наши дети помогали Марте развивать ее чувства к ним. Я не проводил достаточно времени с детьми, поэтому они не выражали уважения ко мне».

Первый урок для отцов: чтобы воспитать своих детей, вы должны знать их. А чтобы знать их, вы должны проводить много времени с ними. За исключением грудного кормления, нет таких аспектов воспитания, в которые отец не мог бы быть вовлечен.

Высокий приоритет - высокий результат
Однажды я присутствовал на семинаре по управлению временем, где докладчик советовал делать вложения в высокопродуктивные отрасли. После семинара, я сказал докладчику, что он описал, как работает процесс воспитания. Вы должны избавиться от задач, дающих низкий результат, и сосредоточиться на задачах, дающих высокую отдачу за вложенное вами время.

Я понял, что я должен что-то предложить своим детям как отец.
Но чтобы стать настоящим отцом, необходимо время. А как же быть с профессиональной карьерой? Поворотный момент в решении проблемы произошел после того, как в моем кабинете побывали несколько мужчин старше меня со своими женами по поводу проверки новорожденных детей. Я выслушал много сожалений о том, что они не были вовлечены в жизни своих старших детей. Теперь у них появилось свободное время, но у детей не стало 'времени для них. Я не хотел иметь такие же «сожаления» в старости. Я представлял себе, что я буду чувствовать, когда мне будет пятьдесят лет и мои дети вырастут (в то время я еще не знал, что в пятьдесят лет у меня будут рождаться дети). У меня не было чувства, что «я должен был сделать это» или «я должен был сделать то». Я решил измениться. Сначала, я боялся, что моя карьера остановится, но потом понял, что к своей профессии я могу вернуться в любой момент. А процесс воспитания и развития детей идет только в одну сторону — вперед. Дети проходят каждую стадию развития лишь однажды.
Мои дети нуждались во мне, а не в моих выводах. Они хотели и нуждались в отце, который мог бы бороться и играть с ними. Им нужен отец с приятным голосом, который мог бы читать им перед сном, а не только с трудом произносить: «Спокойной ночи». Я направил свое внимание на то, чтобы стать отцом и мужем. Я сумел установить контакт не только с детьми, но и с женой. Освободил выходные дни и большую часть вечеров, свернув свою деятельность в качестве постоянного руководителя отделения педиатрии для психически неполноценных детей в Торонто, Канада. Мы часто ходили в походы. Мы плавали на яхте. Я узнавал своих троих мальчиков и наслаждался ими. Я стал уговаривать Марту родить еще одного ребенка. Я втянулся в эту жизнь, и это было прекрасно.
Затем появилась первая-дочь, Хейден, чье рождение изменило мою жизнь. Она существенно отличалась от других детей. Она жаждала поддержки, избегала любой попытки установить режим кормления и плакала, когда ее не брали на руки. Она вдохновила нас на создание термина «ребенок с высокой потребностью». Вовлечение отца в воспитание Хейден было не выбором, а потребностью. Она категорически возражала против того, чтобы ее укладывали. Марта нуждалась во мне, чтобы я играл с дочкой в «ходящего ребенка». Она находилась у нас на руках целый день и в нашей кровати ночью. Ей необходим был тесный контакт, и иногда она засыпала у меня на груди, давая Марте перерыв. Я рос, познавая ее, а она росла, доверяя мне. Родительская чувствительность развивалась во мне, я не чувствовал ничего подобного раньше. Эта вновь обретенная чувствительность распространилась на мои отношения с другими детьми и на отношения с женой. Моя деятельность создала основу для семейного воспитания.
Со временем, когда Хейден было уже три года, я понял, что делает отца воспитателем: отец должен сначала узнать своего ребенка, а затем устанавливать ограничения для него.
Существует важное отличие между матерью и отцом, и наши дети извлекали пользу из этого отличия. Один из мифов современного отцовства состоит в том, что отец представляет просто заместителя матери, действуя, когда ее нет рядом. Не нужно,считать отца дополнением. Роль отца в жизни детей отличается от роли матери, она не меньше, она просто другая. Дети и семья процветают от этого различия. Мы процветали, и у нас появился пятый ребенок, Эрин.
Начиная с самого рождения, Метью (наш шестой ребенок) дал мне прекрасную возможность быть всем, кем я мог быть как отец. Я принимал Метью во время родов — это было не проще, чем организовать кругосветное путешествие. То первое касание моих дрожащих рук, которые Метью не может помнить, я не забуду никогда. Я был поражен! Мы были приятели от рождения.
Мы думали, что Метью наш последний ребенок, поэтому я старался ничего не упустить. Спустя несколько месяцев после рождения Метью, моя педиатрическая практика переместилась в наш дом. Мы переоборудовали часть большого гаража под офис. Мои пациенты называли его «Гараж доктора Билла и детский магазин». Это позволило мне быть рядом с Метью в перерывах между приемами пациентов. После того как Марта кормила его, я устраивал «отцовское кормление», просто качая его в детском рюкзаке — удачный случай побыть с ним рядом и понять всех шестерых своих детей.
Я понял, что Метью по-разному ощущает мое тело. Когда он лежал в позе «пушистого комочка», его ухо находилось рядом с моим сердцем, а грудь и животик находились поверх моих, его туловище двигалось вверх и вниз в такт моему дыханию, а мои руки обнимали его мягкое маленькое тело. Мое дыхание согревало его голову, так как он примостился около моего подбородка; он нашел теплый угол в этой новой «утробе». Поскольку я практиковал эти прикосновения, Метью привык к моему телу: к звуку, ходьбе, прикосновениям.

Когда дети сводят матерей с ума
Чувствительный муж однажды сказал мне, что его жена чувствует себя счастливой и поэтому она не сведет детей с ума. Другой отец сказал: «Я стараюсь дать моей жене больше свободы». Поймите, что вашей жене нужна помощь. Из страха разрушения образа «супермамы» женщины редко доверяют свои потребности мужьям. Если «потерянные» дни становится более частыми, чем у королевы в замке, соберитесь вместе, чтобы сделать некоторые изменения. Помогите королеве. Наймите подростка, чтобы он помогал ей в часы после занятий и в выходные дни. Подростки терпимы, не берут большой платы и способны на действия, которые могут удержать внимание ваших детей. Это снимет часть нагрузки с мамы. Дайте вашим детям ясное представление, что вы ожидаете от них. И выполняйте то, что вы ожидаете. Единство, установленное с самого начала, хорошо работает в этом случае: «Я надеюсь, что ты будешь добрым к женщине, которую я люблю».

Фактически нося ребенка на шее, отцы имеют преимущество перед матерями, потому что их голосовые органы создают более заметные вибрации, и младенцы могут чувствовать эти колебания своей головкой. Эти прикосновения не лучше, чем материнские, они просто другие. Метью любил находиться в моем присутствии, подобно ребенку, которому дали два различных вкусных десерта. Ответ Метью на мое отцовство, а также мое изумление от собственных чувств помогли подняться на новый уровень в воспитании. Недавно обнаруженная мною способность была хороша не только для Метью и меня, она также оказалась важной для Марты. Раньше у меня не было столько знаний о детях, чтобы заботиться о них, поэтому Марта уставала, делая все одна. Теперь, поскольку я научился ухаживать за ребенком, она чаще передавала его мне. Она любила наблюдать, когда я занимался с Метью, — она ощущала это, моя нежность к Метью усилила близость к ней. У нее появилась возможность устраивать время от времени небольшие перерывы, чтобы заняться собой. Это помогло ей быть прекрасной матерью для всех наших детей и более счастливой женой для меня. Даже наша сексуальная жизнь улучшилась. Спустя год я закрыл свой домашний офис и направился в ближайшее медицинское учреждение.
Но, несмотря на то, что я работал вне дома, мои приоритеты были внутри семьи. Моя привязанность к Метью, естественно, распространилась и на других детей. В своей жизни я отдавал приоритет моей семье, затем педиатрической практике, преподаванию и писательской деятельности. Когда внешние связи начинали занимать большую часть моего времени, я напрягался, но мое «прикрепление» действовало подобно сильной пружине, возвращавшей меня домой.
Эта пружина не могла порваться никогда, потому что я не мог отлучиться слишком далеко.

Метью и я по-прежнему невероятно близки. Ему уже девять лет. Поскольку Метью развивается, переходя из одной стадии в другую, мое развитие как родителя и как человека продолжается. Когда он поступил в спортивную секцию, я захотел быть вовлеченным в спорт и зарегистрировался как тренер. Когда он стал скаутом, я вызвался быть руководителем скаутов. Я не нашел бы времени на исполнение этих ролей, если бы не был так привязан к своим детям. И моя карьера не была препятствием для этого. В нашей"семье появилось еще двое детей. Все они учат меня становиться лучшим человеком и отцом — потому что я важен для них. Крепкая привязанность возвращает вложенные затраты: воспитывая детей, мы сами становимся воспитанными.
Такое воспитание кажется менее напряженным и более интуитивным. Я могу воспитывать наших детей, потому что я знаю их. Они слушаются меня, потому что доверяют мне. Мой процесс обучения как отца убедил, что многие трудности с воспитанием появляются у отцов, когда они не находятся в контакте со своими детьми. Дети, находящиеся вне контакта, могут повиноваться по обязанности или из опасения. Но у них нет отца, которому можно доверять.
Когда я прошу, чтобы Метью сделал что-то, он смотрит мне прямо в глаза и говорит: «Да, папа». Комбинация зрительного контакта и прямого обращения индивидуализирует его ответ. Это отражает взаимное доверие между нами. Метью полагает, что мой запрос правомочен,а я полагаю, что он будет слушаться.
Метью хочет быть приятным для меня. Когда я исправляю его, он понимает мою власть даже по тону голоса. Резкие слова и тяжелая рука никогда не требовались для воспитания Метью. Сколько в нем от его характера, а сколько от нашего совместного, правильного начала — я не узнаю никогда. Но уверен, что этот стиль отцовства дает мне средство для воспитания, которого я не имел прежде. Поскольку Метью развивался, наши отношения со временем становились более глубокими.
Я понял, что многие отцы не способны построить свою жизнь вокруг детей, потому что семья и карьера находятся на противоположных чашах весов. Но независимо от пути, который вы выбираете, уделяйте больше времени установлению контакта с ребенком. Воспитание будет намного проще.

Спасение в трудной ситуации
Дети делают серьезные и дорогостоящие ошибки. Но вы можете управлять своими реакциями на эти проступки. Через неделю после того, как Питер научился водить машину, он перепутал педали и нажал на газ вместо тормоза и в результате сломал часть каркаса двери гаража, и автомобильного бампера. Моей первой реакцией была мысль о стоимости и неприятностях. Питер видел мой гнев, который еще больше опечалил уже удрученного ребенка. Чтобы спасти его от этих мыслей, я сказал ему, насколько я счастлив, что он не был травмирован и что его первый несчастный случай произошел в гараже, а не на магистрали. Через три года Хейден сломала каркас с другой стороны
двери гаража. Но на сей раз я был мудрее и способен смотреть на отрицательную ситуацию в положительном свете. Вместо того чтобы сосредоточиться на повреждении и ущербе, я сказал ей: «Я рад, что ты не нанесла себе травму...» Она поняла, что более важна для меня, чем переживания по поводу повреждения машины. В конце концов, повреждение было уже сделано. Я не мог отменить его, но в обмен на мои страховые 250 долларов я получал кое-что: чувство собственного достоинства и более крепкие отношения с дочерью. Позднее я помог обоим оценить прекрасное искусство управления транспортным средством, оплачивая половину ремонта.